Не знаю как вы, но я, если уже проснусь (не важно во сколько), потом уснуть уже не могу. Поэтому утром в мой единственный выходной, когда я хочу выспаться, я всегда  заранее готовлюсь к долгому, крепкому сну, сну, который  ничто не должно потревожить и помешать. Накануне я плотно задергиваю шторы (свет не должен проникнуть в мой мавзолей), выключаю телефон (не звук, а вообще аппарат, чтобы даже настойчивое мигание нежданного утреннего абонента не просочилось под мои ресницы), ставлю на тумбочку бутылочку с водой (особенно если накануне я много и с удовольствием пил с друзьями виски), проверяю чтобы дверь в спальню была закрыта и выставляю на кондиционере 21,5  градусов (температура окружающей среды крайне важна в этом деле). Свершив  ритуал подготовки ко сну, я залезаю под одеяло и удаляюсь в царство Морфея с уверенностью, что раньше хотя бы 11 я не проснусь.
***
В 8.30 в комнату входит Степан в яркой майке с изображением робота. В руке у него рация  и он активно говорит в неё. Что он говорит, а главное с кем – совершенно непонятно. Вернее, понятно, что рация выключена (слава богу), но при этом его это обстоятельство ничуть не смущает и никак не сказывается на степиной радиоактивности.
Продолжать спать в режиме радиоперехвата совершенно невозможно и я хриплю:
-Степа! Дружочек! Положи рацию! Поцелуй папу!
Степа оглядывается на меня с подозрением и продолжает говорить в рацию с удвоенной энергией.
Я тяну руку к сыну. Обычно, если на его месте собака Плюша (и, кстати, без рации), она хотя бы делает шаг вперед и начинает лизать руку. Степа же на всякий случай отходит на шаг, так, что моя рука проваливается в пустоту.
После этого упражнения на вытягивание сон  улетучивается уже окончательно.
В эту минуту откуда-то снизу раздается зов няни:

— Стё-ё-ё-п-а! Иди есть кашу!

Этот не хитрый призыв производит на Степу магическое впечталение. Он отпускает  рацию и она с грохотом падает на пол (а-а-а-а-а!) а Степа с криком «кася, кася, кася, кася!» не попрощавшись   стремительно выбегает из комнаты. Впрочем, через минуту, неправильно истолковав  мои возмущенные вопли, он возвращается, чтобы поднять рацию и поставить её в зарядное устройство.
Мне остается только высчитывать, напряженно вглядываясь в будильник, сколько часов сна получил мой несчастный  организм.