Поехали с Дашей и Степой в Иерусалим. Поехали мы на автобусе, потому что когда люди едут куда хотят и когда хотят – это на машине, а когда по расписанию – это на автобусе. Так что мы поехали на нашей автобусе-машине строго в тот момент, когда Даша просигнализировала, что Степа уснул и можно выдвигаться. Всю дорогу Степан спал, а потому вел себя хорошо, так что доехали мы благополучно, без потерь.
По Иерусалиму Степа с удовольствием покатался на коляске – проехался по старому городу, съездил к Стене Плача, заскочил перекусить в кафе. Многочисленные лестницы не доставили Степе никаких хлопот — ступеньки Степина коляска преодолевала сама по воздуху. Покачиваясь словно падишах в носилках под балдахином, Степа обозревал окрестности, а мы с Дашей краснели, пыхтели и пытались не уронить коляску, спускаясь по крутым ступенькам старого города.
Как пишут в дешевых романах – «смеркалось». Как пишут в плохих сочинениях – «уставшие, но довольные мы возвращались к машине». Степа почему-то непрерывно плакал. У него была соска. У него был компот. В руках он сжимал плюшевую черепашку, которую сам выбрал себе в магазине (глазами похожа на маму). Его коляска была исправна и сама катилась вперед. Но тем не менее Степа был несчастлив.
Даша, тревожно раздувая ноздри как Багира при виде Маугли, сообщила – «Стёпа обкакался». «Причём уже давно» – добавила Даша, запустив руку как Амаяк Акопян куда-то в нутро коляски.
Что делать? Одни, в чужом городе… Ситуация была практически безвыходная. Но… Счастливый случай! Мы проходили мимо ещё не открывшегося к ужину армянского ресторана и нас приютили братья-армяне. Добрые хозяева пустили нас и позволили осуществить необходимые ритуалы с попой Степана. После того, как справедливость под
Արևիկ է անունդ,
Դու լույսի պես աղջիկ,
Քո աչքերը գարուն են,
Դու իմ երգ, Արևիկ:
Առավոտն է քո տունը,
Բարի լույս, Արևիկ:
восторжествовала, мы покинули прекрасный город Иерусалим и его добрых жителей.
Читать далее…