На второй день, проснувшись, мы отправились погулять по городу и поесть тех самых, пресловутых сырников.  Прогулка не задалась — было ужасно жарко, Ваня отказывался идти и норовил забраться мне на шею, Степа был в ужасе, что кто-то может занять его законное место. Носить двух детей на шее я не умел, так что мы просто пошли в соседний сквер — там был тенёк и работали фонтаны.

Читать далее

Воронеж встретил нас 40 -градусной жарой, памятной табличкой грустному писателю, написавшему «много произведений о железнодорожниках» и громкой матерной дракой пьяных в 8 утра бомжей на площади у вокзала.

Ни проплаченной заранее машины, ни водителя, который должен был её пригнать и встречать нас с табличкой, как, впрочем и самой таблички не было.

Мы стояли на залитой солнцем площади перед зданием вокзала в окружении бомжей и чемоданов, а со всех сторон в нас вглядывался с плакатов человек с носом и прической опереточного злодея и взглядом мелкого афериста. В уголке стыдливо значилась эмблема партии «Единая Россия».

Спустя пару часов мы решили все наши автомобильные проблемы и поехали в местный торговый центр покупать пылесос для нашей бабушки и кормить завтраком детей.

Читать далее

Так получилось, что всю вторую половину лета и половину осени мы в разъездах – непрерывно куда-то едем. Вот в эти выходные, к примеру, мы съездили  в Воронеж. Воронеж – это наш  стратегический  регион  – так получилось, что  тут живут разнообразные  родственники Даши и по папиной линии и по маминой. Включая многочисленных двоюродных  дедушек, бабушек, одну прабабушку и даже одну пра-пра-бабушку (!) Степы с Ваней.

Степа очень разволновался узнав о предстоящей поездке в Воронеж:

— А в Воронеже будет ворона?  — с надеждой интересовался он

Более того, в Воронеж мы собрались ехать впервые на поезде, поэтому  Степа захотел ехать  туда немедленно:

Я в Воронеж  поехать тоже хотел – во-первых  нужно было показать детей нашим  родственникам,  часть из которых пребывала  в столь почтенном возрасте, а во-вторых, когда-то, в прошлом веке,  я в Воронеже  служил в армии и мне хотелось посмотреть насколько за это время изменился город.

Вечером, в сопровождении двух детей, пяти чемоданов с подарками и без няни  мы прибыли на Павелецкий вокзал.

Поезд оказался современный, снабженный кондиционером, горячим питанием которое входило в стоимость билетов и туалетом, которым можно было пользоваться  на остановках.

На любой вопрос проводница с фамилией Саратова   (не на тот поезд села?) не спешила отвечать и сначала смотрела на меня, хитро прищурившись, а потом, спустя паузу отвечала. Обычно с таким видом тебя оценивают, решая продать или нет алкоголь в неположенное время. Но точно так же она и начинала любой разговор.

Степа сразу завопил, что хочет ехать на верхней полке (ещё бы!). Поскольку в этом современном поезде полка была оборудована защитной планкой, я разрешил.

Дальше был недолгий, но запоминающийся ад, когда двух взрослых,  двух детей и пять чемоданов  помещают в одно замкнутое небольшое пространство.

— один хочет есть гречневую кашу, второй ничего не хочет есть
—  зато оба хотят есть сушки и тянут в разные стороны пакет
—  под натиском противоборствующих сторон пакет разрывается и сушки оказываются рассыпаны по всему купе;
— в этот момент один из них говорит «Папа, можно я тебе кое-что  скажу на ухо?»
— и  затем жарко шепчет: «я хочу какать»
— одновременно  первый хочет пить и разливает на себя всю воду
— второго нужно срочно вести в туалет но теперь его обувь мокрая, а запасные кеды покоятся на дне самого большого чемодана, раскрыть который можно только на перроне, да и то, перекрыв движение (Даша мастер  укладки чемоданов).
— Даша нервно просит подержать детей, потому что ей холодно и у неё «уже болит горло». Для этого она встает на нижние полки и пытается заткнуть вафельным  полотенцем дующий кондиционер. Я сдерживаю натиск Вани , который вопреки воплям Даши  хочет съесть кексик с ядовитого цвета «повидлой» из продуктового набора РЖД, и  Степу  который хочет какать.
Поскольку Даша тянется куда-то к кондиционеру в своей джинсовой миниюбке, я не удерживаюсь, чтобы не ущипнуть её за показавшуюся из-под юбки попу. Даша визжит,  в этот момент дверь купе стремительно открывается, на пороге Саратова (в смысле   проводница Саратова).

Она хитро смотрит на нас. Оглядывает висящее из под потолка казенное вафельное полотенце, Дашу в миниюбке, меня с двумя детьми и наконец,  доходит  оценивающим взглядом до пола, усыпанного сушками.
Молчит. Смущенно молчим и мы.

— А документики приготовьте граждане! –  неожиданно нараспев произносит она, добавляя ада в наш быт  .
— Вы же у нас только что при входе проверяли?
Хитрый прищур. Молчит. Оглядвает, взвешивая все за и против.
— А так положено, граждане!

С трудом выуживаю  откуда-то из под вырывающегося и плачущего Вани   паспорта, свидетельства о рождении детей и мятые билеты.
Саратова внимательно их читает,  сверяет  фотографии  в паспортах с оригиналами (то есть с нами).
Пауза. Смотрит на нас. Молчит.
Удовлетворенно  уходит.

— я уношу Степу в туалет в тот момент, когда от качки вагона Ваня промахивается полной ложкой гречневой каши мимо рта и рассыпает её на только что постеленную для него кровать.
— когда мы возвращаемся (вы пробовали держать какающего ребенка в туалете поезда, да ещё и движущегося на полном ходу?), мы застаем Дашу в состоянии нервного срыва. На часах первый час нашего путешествия. Мы едем в Воронеж на трое суток.

Но вот Степа, как обычно,  начинает всем раздавать указания кому и что делать:
— Папа, ты ложись сюда – показывает он на соседнюю верхнюю полку – а мама с Ванечкой – туда – нарочито заботливым голосом указывает он на нижние полки.
— Степ, я не буду пока ложиться, мне нужно поработать.
— Ну папа! Ложись! Потом поработаешь!

Ночь проходит более-менее спокойно для пассажиров нашего вагона, потому что Ваня плачет минут по десять в  начале каждого часа.

В 4 утра, от Ваниных криков просыпается Степа и,  почувствовав себя на верхней полке взрослым ,   изображает Макаренко: свешивает  в проход  лохматую голову и в темноте громким шёпотом начинает давать  советы Даше как успокоить Ваню:
— А может ему дать водичики? – озабоченно   шепчет он.
Даша не обращает на него внимания, продолжая   злобно  укачивать Ваню на руках.
— Водичики? Водички ему дать? – ещё более громким шепотом советует Степа, думая, что Даша его не слышит.

Даша шикает на Степу, лохматая голова испуганно исчезает и затихает у себя на верхней полке. Спустя пару минут затихает и Ваня. В пять все повторяется.

В 7.30   раздается громкий стук. Я свешиваюсь со своей полки и с трудом отодвигаю дверь купе.
На пороге Саратова. С улыбочкой оглядывает  меня заспанного. Свет бьет  в глаза, кажется  я только  сейчас уснул. Саратова молчит.

— За вами должок! – улыбаясь медленно произносит  она. С таким видом крестный отец просит человека, которому однажды помог, убить комиссара  полиции – За чай! 274 рубля!

Я даю 300 и говорю, что сдачи не надо.
Саратова тут же радостно и  уже без всякой паузы произносит:
— А вот за это спасибо вам! – и, перед тем, как исчезнуть добавляет – А мы через 10 минут прибываем!

фотки