Продолжаю потихоньку выкладывать фотки Степана. Вообще, конечно, интересно понаблюдать за его фото-жизнью. Этот раздел я назвал «Увлечения».
Добро пожаловать! Этот журнал – дневник ежедневных наблюдений за взрослением двух молодых людей – Степана и Ивана. Их восприятие жизни, первые и последующие шаги, взаимоотношения друг с другом и окружающим миром.
Основные действующие лица: Степан (он же Стёпик, Степанча, и Стёпик-Стопик)– молодой человек, 2012 года рождения. Обаятельный, добрый, застенчивый интеллигентный лентяй. Иван (он же Михалыч, он же Булка с маслом, он же Иван Какао)– ещё более молодой человек 2014 года рождения. Обстоятельный коварный тролль ангельской наружности.
Алёна (она же Лёсик, Лёсик-пылесосик) - юная красотка 2008 года рождения, добрая, веселая, компанейская отличница. Оооочень любит животных. Дима – папа Стёпы и Вани, он же автор этого журнала.
Даша – мама Алёны, преподаватель английского и французского. Считает себя Ларой Крофт и, если что, готова стрелять с двух рук без предупреждения.
Бабушка Таня – главный критик и наставник в семье.
Бабушка Эля – живет в Санкт-Петербурге, бывает в Москве не так часто.
Бабушка Женя – всегда забывает дни рождения внуков.
Няня Нина – вечная защитница, рукодельница и по сути ещё одна бабушка.
Лиля и Игорь – помощники по хозяйству.
Животные – Алёнина лже-собака Гуглик (порода шицу – made in china), породистые дворняги Муся (она же лже-пантера), Дуся (она же лже-овчарка), Батон (самый главный из всех). Рыжий кот Рыжик (сам по себе и никому не подчиняется).
В эпизодах многочисленные родственники, друзья и соседи.
Помимо забавных рассказиков про Степана и Ивана в нашем жж можно найти полезные советы интересные ссылки, красивые фотографии и рассказы про путешествия. Журнал обновляется ежедневно и просуществует до исполнения 18 лет самому младшему ребенку. Так что присоединяйтесь к кругу наших постоянных читателей, пока не поздно! Ура!
Продолжаю потихоньку выкладывать фотки Степана. Вообще, конечно, интересно понаблюдать за его фото-жизнью. Этот раздел я назвал «Увлечения».
Пока мы были в Будапеште, у нас образовалось два свободных дня и мы решили съездить в Вену. А что? Всего 2 часа на машине и вот вы в столице Австрии!
А ну-ка, бабушки! Берите пример!
Как-то, в один из летних дней ко мне пришёл Стёпа. В руке у него был лист бумаги.
— Держи, это тебе подарок от меня! На память! — сказал он и протянул мне рисунок.
Лето уже плавно перетекло за вторую свою половину, но дни ещё были жаркие, особенно после трёх часов, когда сверху, над лесом растекалось горячее марево, страшась опуститься ниже и растеряться в прохладе стволов и всё ещё зеленой листвы деревьев. Железная дорога, напротив, совершенно не боялась леса и проходила сквозь него, рассекая на две неравные половины блестящими на солнце рельсами и являясь удобным ориентиром для грибников. Это была одноколейка и поезда по ней ходили редко, а лес наступал, подбираясь всё ближе к насыпи из пыльного щебня.
Там, где лес заканчивался, шли заросли кустов, тростника и была низинка по осени заполнявшаяся влагой. Дождей уже две недели как не было, земля высохла, и даже образовалось некое подобие тропинки, по которой иногда срезали путь дачники.
По тропинке из лесу, распугивая своими шагами россыпи кузнечиков, вышли двое. Они задумчиво постояли на опушке и медленно стали подниматься по насыпи к полотну железной дороги. Щебень шурша, скатывался вниз под их ногами, но они преодолели подъем и оказались наверху, между черными, лоснящимися на жаре шпалами. Вблизи, оказавшиеся неожиданно толстыми, рельсы скользили влево, немного изгибались и уже далеко, следуя плавной дугой мимо семафора, горевшего рубиновым сигналом, скрывались из вида. Вправо виднелся старый железнодорожный мост. Его металлические фермы в заклёпках образовывали узкий коридор, по которому поезд проходил над довольно большим оврагом.
Они огляделись. От нагретых солнцем шпал в воздухе разливался вкусный запах креозота. Сами они были старые, ещё деревянные, а рельсы крепились к ним огромными гвоздями со сбитыми квадратными шляпками. Между шпалами пророс какой-то полевой цветочек и его фиолетовая головка покачивалась на ветру. «Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы» — в такт пронеслась в голове присказка-считалка. Они потрогали рельсы. В нагретом, отполированном колесами металле виднелось небо. Они присели на корточки, и теперь гладкая поверхность отражала их лица, делая их неузнаваемыми и смешными. Тогда они задрали головы вверх и сощурились. Голубой раствор беззвучно расчерчивал молнией-застёжкой маленький серебристый самолётик, оставляя за собой белый хвост, который долго ещё держался в воздухе, не растворяясь в нём. Самолёт летел высоко и, к сожалению, невозможно было понять, какой авиакомпании он принадлежит.
Неожиданно их внимание привлёк какой-то звук, который не имел отношения ни к лесу, ни к небу, ни к железной дороге. Это был странный гул, сопровождавшийся убыстряющимися хлопками. Источник звука находился где-то сбоку от насыпи, но из-за разросшихся кустов бузины ничего не было видно. Перепрыгивая через шпалы, они пошли по железной дороге на эти хлопки, которые становились с каждой минутой всё чаще и чаще, казалось — огромный старый маховик постепенно раскручивался, натужно гудя и скрипя своими деталями. Они преодолели полсотни шагов и вдруг остановились как вкопанные, а потом разом засмеялись, когда потоки горячего воздуха ударили им в лицо, развевая волосы. В кустах, у самого леса стоял огромный старый вентилятор. Он был немыслимых размеров и размещался на огромной ржавой треноге, привинченной к платформе с колёсиками. Такие обычно используют киношники, для создания в кадре эффекта ветра или даже бури. Три лопости, каждая размером со стол, были обнесены защитной решёткой и раскручивались, вращаясь всё быстрей и быстрей и издавая эти странные хлопки, ухая, чертыхаясь и отправляя ветер в сторону железнодорожного полотна. Центральная ось, заканчивалась старомодным овальным конусом цвета кофе с молоком, напоминающим турбину самолёта.
Меж тем, вентилятор так же неожиданно вдруг выключился. Громадные лопасти исполина по инерции всё ещё вращались, но с каждым оборотом их движение становилось всё медленнее, пока они окончательно не замерли, покачиваясь и отдыхая от непривычной для них нагрузки. Всё стихло, снова воцарилась тишина, разрушаемая только стрекотом кузнечиков.
Обратно шли молча. Солнце уже стало опускаться вниз и цеплялось за верхушки сосен, дорожку сверху было не видно, и они искали глазами то место, где забирались на насыпь.
Ти-ик! Щёлк!
Первая, ещё невидимая волна пробежала по рельсам, заставляя металл натянуться пружиной. Ти-ик! Щёлк! Ти-ик! И снова – ти-ик!
Они обернулись. Семафор изменил сигнал и теперь горел ровным зелёным светом. Далеко-далеко, за мостом, оврагом, ещё невидимый отсюда, загудел поезд. Он отходил от станции и предупреждал машины, чтобы никакому лихачу не пришло в голову проскочить переезд, минуя под крики сторожа с оранжевым флажком в руке полосатый шлагбаум.
Ти-ик, ти-ик, ти-ик, щёлк, щёлк, щёлк – рельсы уже радостно гудели и радовались приближению колёс поезда.
Семафор переключился на недовольно мигающий жёлтый, свидетельствующий о том, что поезд немного опаздывает и вообще-то ему надо поторапливаться, чтобы нагнать расписание.
Оставляя за собой оползни щебня, они кубарем скатились вниз и побежали сквозь сухую траву, наступив на ржавую банку с водой и поднимая в воздух тучи растревоженной мошкары. Остановившись подальше, на безопасном расстоянии, они обернулись в сторону полотна как раз в тот момент, когда прямо перед ними с грохотом минуя старый мост, выскочил поезд. Локомотив был выцвевшего зеленого цвета, в центре, между небольшими фарами находилась выпуклая красная звезда с когда-то позолоченными крылышками. Вверху был огромный прожектор, к сожалению, он был выключен, но зато им удалось разглядеть машиниста — он сидел в расстёгнутой на груди форменной рубашке, высунув локоть в опущенное боковое окно кабины. А потом на них обрушился грохот вагонов. Спеша и пытаясь опередить друг-друга, будто играли наперегонки, они неслись по рельсам, и рельсы ухали на стыках и было видно, как они прогибаются, а потом распрямляются и даже было видно тот самый цветочек, который испуганно наклонил головку и прижался к насыпи, пытаясь спрятаться от этого натиска, вихря, от запаха раскалённого железа, масла, тормозных накладок, жжёного угля.
Через несколько секунд состав пронесся , оставляя их позади и унося с собой грохот и шум и они увидели последний вагон, сцепку, какие-то резиновые шланги и красный фонарь внизу, сбоку, мерно качавшийся в такт движению. Они провожали его взглядом, пока фонарь не исчез за поворотом, унося куда-то далеко пассажиров, проводников, официантов вагона-ресторана и машиниста в расстёгнутой рубашке.
Заканчивался день, очередной день жизни, заканчивалось лето, подходил к концу очередной природный цикл, на смену которому должно было прийти увядание, сон и готовность природы к долгой снежной зиме. А их впереди ждала целая жизнь – неведомая и прекрасная.
Я пока в Москве, а дети всё ещё во Франции. Шлют мне звуковые открытки почти как Элвис Пресли своей маме.
Ваня тоже записал открытку, но что-то пошло не так и понять что он говорит не представляется возможным. То ли Ваня из Франции уехал в Китай, то ли его съел кит.
Спасибо, друзья, я вас очень люблю и скоро к вам приеду! Целую вас, маму и ждите нас с бабушкой Таней уже совсем скоро!
Сегодня мы поздравляем нашу любимую няню Олю с днём рождения! Няня Оля у нас всегда бодра, весела, активна и полна оптимизма. Ну что мы можем сказать? Так держать!
А ребята поздравили свою любимую няню и подарили ей открытку и цветы (как настоящие джентльмены)!
Накануне, правда они пошли рисовать открытку и Даша им говорит:
— Только не говорите ничего няне — это должен быть сюрприз к её дню рождения.
Первое же что сказал Ваня, когда увидел свою любимую няню:
— Няня, а ты знаешь что у тебя завтра день рождения?
Стёпа не расстаётся с фотоаппаратом, который ему подарила бабушка Эля.
И вот он тут приходит и говорит:
— Пап, у меня фотоаппарат больше не снимает, написано — закончилась память.
Я ему говорю, мол, давай фотик, я вытащу карточку, скопирую к себе в комп, потом очищу её и ты будешь снова снимать всё, что захочешь.
Беру карточку, копирую и говорю Стёпе:
— Давай вместе разберем твои фотки, удалим лишние, оставим для архива только те, что нужны.
И мы сели с ним разбирать всё то, что он нафотографировал примерно за год.
И тут оказалось…
Оказалось, что Стёпа ведёт более чем активную фотожизнь. На карточке обнаружились самые разные фотографии всех возможных стилей и жанров — селфи, натюрморты, портреты, концептуальные фото, индастриал, ню и даже хоррор. Был, конечно и откровенный брак и мы его удалили, но некоторые фотки оказались вполне удачные. Поскольку фоток очень много и Стёпа наотрез отказался удалять некоторые, хотя на мой взгляд без них можно было бы обойтись, я буду публиковать их постепенно, сериями. Начнём, пожалуй, с серии «СЕЛФИ И ПОРТРЕТЫ» .
Неожиданно мне пишет наш дядя Саша:
— Зашел в кафе, а тут World Fashion Channel включён. У меня шок!
А есть от чего впасть в шок. Нашу сестричку Сашу по телевизору показывают! Пока мы тут письменность осваиваем, сестричка Саша прошла кастинг и попала в шоу на канал World Fashion Channel. Живёт в небоскрёбе в Сити на 52-м этаже, ездит на фотосъемки, ходит по подиуму и находится по этому поводу в совершенном счастье.
Сегодняшний выпуск Шкатулки памяти будет целиком посвящён Ване. В свои три года Ваня «жжёт неподеццки», так что материала у меня набралось на целую серию. Встречайте!